14
Через полтора года после запрещения «Современника» возобновилась журнальная деятельность Некрасова, ему удалось договориться с собственником одного из самых старых петербургских журналов — «Отечественных записок» — А. А. Краевским о передаче редакции этого журнала в его руки.
В редакцию «Отечественных записок», кроме Некрасова, вошел сначала Г. З. Елисеев, а несколькими месяцами позднее, окончательно порвавший с государственной службой, М. Е. Салтыков-Щедрин.
Говоря об «Отечественных записках», нельзя не упомянуть, что, идя и в этом случае путем «Современника», они служили объединяющим центром для беллетристов демократического направления. Достаточно сказать, что в них постоянно сотрудничали Г. И. Успенский, Ф. М. Решетников, Н. Н. Златовратский, П. В. Засодимский, Н. И. Наумов, Ф. Д. Нефедов и многие другие. Из писателей старшего поколения в «Отечественных записках» с исключительным постоянством сотрудничал А. Н. Островский.
В годы редактирования «Отечественных записок» Некрасов создал ряд выдающихся поэтических произведений. Это прежде всего такие поэмы, как «Дедушка» (1870), «Недавнее время» (1871), «Русские женщины» (1871—1872), «Современники» (1875) и большая часть грандиозной эпопеи «Кому на Руси жить хорошо» («Последыш», «Крестьянка», «Пир — на весь мир», 1872—1876). Работая над поэмами, Некрасов не ослаблял и чисто лирического творчества. Последний прижизненный сборник его стихов («Последние песни», 1877) был, в основе своей, сборником лирических стихотворений.
Первое, что бросается в глаза при рассмотрении лирики 70-х годов, это то, что она в огромном большинстве случаев, опять-таки в теснейшей связи с политической ситуацией, вдохновляется мыслью о народе и о революции, как единственном выходе из того тупика, в который ввергли народ после крестьянской реформы 1861 года правящие классы.
Подлинной стихотворной декларацией Некрасова в 70-е годы является его «Элегия», которую он называл «самыми... задушевными и любимыми» стихами «из написанных... в последние годы» (XI, 332). В «Элегии» отчетливее, чем когда-либо, Некрасов определяет миссию поэта, как служение народу (в «Элегии» даже несколько раз употреблено слово «служить»), и заявляет:
Толпе напоминать, что бедствует народ
В то время, как она ликует и поет,
К народу возбуждать вниманье сильных мира —
Чему достойнее служить могла бы лира?..
Со справедливой гордостью озирая пройденный им путь, Некрасов приходит к следующему итогу:
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил — и сердцем я спокоен...
Пускай наносит вред врагу не каждый воин,
Но каждый в бой иди!..
Таким образом, не «рыцарем на час» изображает себя в этом стихотворении поэт, а воином, идущим в бой. Иного пути, как идти в бой, нет и быть не может, ибо для поэта ясней ясного, что положение народа после реформы не улучшилось, а ухудшилось. В стихотворении «Как празднуют трусу» об этом говорится с недопускающей никаких сомнений определенностью.
Вслед за стихотворением «Элегия» заслуживает исключительного внимания стихотворение «Поэту», написанное в стиле несколько возвышенном, несколько необычном для Некрасова. Но его боевой, местами прямо-таки революционный пафос вне всякого сомнения.
!..
Казни корысть, убийство, святотатство!
Сорви венцы с предательских голов...
«Сорви венцы с предательских голов» — одна эта строчка представляет собой пример поразительной смелости певца революционной демократии.
Народ и революция — вот к чему неотвязно прикована мысль Некрасова в 70-е годы. Раздумья о положении народа иногда окрашены у него в грустные, даже пессимистические тона (см., например, стихотворение «Уныние»). Но Некрасов умеет их преодолевать. За год до «Уныния» он написал стихотворение «Накануне светлого праздника», в котором овеянный мягкой, ласкающей красотой сельский пейзаж («Я ехал к Ростову Высоким холмом» и т. д.) обрамляет широкий показ трудового народа. Чрезвычайно удались поэту но своему лаконизму и на редкость умелому подбору наиболее характерных черт портреты представителей различных трудовых профессий — кузнецов, портных, красильщиков, в особенности пильщиков.
Стихотворение «Накануне светлого праздника» имеет подзаголовок «Из стихотворений, посвященных русским детям». Это дает основание связать его с циклом «Стихотворения, посвященные русским детям», первая часть которого («Дядюшка Яков», «Пчелы», «Генерал Топтыгин») относится еще к 1867 году, а вторая («Дедушка Мазай и зайцы» и «Соловьи») — к 1870 году. Правда, стихотворение «Накануне светлого праздника» по силе проникающего его лиризма отличается от остальных пяти стихотворений цикла, но и в них, несмотря на преобладание эпических элементов, лирическая струя нашла себе некоторое место, выражаясь в самом тоне рассказа.
Наибольший материал для характеристики отношения Некрасова к мужику, бесспорно, дает знаменитое стихотворение «Дедушка Мазай и зайцы» — один из лучших образцов столь частых у Некрасова «записок охотника». Внутренний облик Мазая определяет его безграничная любовь к родине и родной природе («Старый Мазай Любит до страсти свой низменный край»), сливающаяся с любовью ко всякому живому существу.
«Дедушка Мазай...» — одно из тех стихотворений, которые помогают воспитывать гуманные чувства. Его успех у читателей, в частности у юных читателей, зависит, разумеется, не только от проникающей его гуманности, но и от занимательности сюжета (спасение тонущих зайцев в лодке). «Дедушка Мазай...» — это одно из достижений некрасовского реализма, соединяющее жизненность образов и сцен с конкретностью и простотой языка.
В рассмотренных стихотворениях данной группы мотив народных страданий не находит себе яркого отражения, но это не значит, что поэт о них не думает. Последнее в цикле стихотворение «Соловьи» снова напоминает о них с исключительной силой. В концовке стихотворения, отвечая на вопрос сына, нет ли «таких рощиц» на свете, где людям жилось так же привольно, как живется соловьям в особой предназначенной для них роще («Избави бог тут ставить сети!»), крестьянка говорит:
«Нет, мест таких...
И без рекрутчины нет, дети.
А если б были для людей
Такие рощи и полянки,
Все на руках своих детей
...»
Цензура не преминула выразить свое крайнее неудовольствие автором стихотворения и журналом, его поместившим («Отечественные записки»): «...желательно было бы избежать сопоставления их (т. е. податей и военной службы. — ».48
Таким образом, не замалчивая бедствий народа, подчеркивая их иной раз с исключительной силой, Некрасов твердо стоял на той точке зрения, что и индивидуальные представители народа и народные массы в целом заслуживают любви и веры в их не сломленные долгими веками рабства духовные силы. Вот почему поэт не сомневался в лучшем будущем народа и говорил о нем постоянно с таким лирическим подъемом и одушевлением, с такой изумительной прозорливостью, что некоторые из созданных им в это время стихов получили характер пророчества. Сказанное в первую очередь относится к знаменитому шестнадцатистишию из стихотворения «Горе старого Наума»:
Увы! я дожил до седин,
Но изменился мало.
Иных времен, иных картин
В случайной жизни берегов
Моей реки любимой:
Освобожденный от оков,
Народ неутомимый
Прибрежные пустыни;
Наука воды углубит:
По гладкой их равнине
Суда-гиганты побегут
И будет вечен бодрый труд
Над вечною рекою...
В этих великолепных стихах выражены отдаленные от нашего времени несколькими десятилетиями предвещания того, что ставит своей целью великое строительство в нашей стране, открывшее светлый путь к народному счастью, к коммунизму. Но путь этот, крепко верит Некрасов, лежит через революцию.
На самом пороге 70-х годов (в 1868 году) Некрасов создал два стихотворения, в которых его революционно-демократическое credo нашло исключительно яркое выражение. Это — стихотворения «Мать («Она была исполнена печали...») и «Душно! без счастья и воли...». Их содержание не нуждается в особых комментариях. Сказать яснее, что
Есть времена, есть целые века,
В которые нет ничего желанней,
Прекраснее — тернового венка...
(«Буря бы грянула, что ли?»).
Имеются два варианта этого стихотворения: в одном призыв к буре заканчивается словами:
Чашу вселенского горя
Всю расплещи!..
во втором словами:
Чашу горя
Всю расплещи!..
Едва ли правильно противополагать один вариант другому. Расплескать «Чашу народного горя» — эта задача, как были убеждены революционные демократы, может быть с успехом разрешена русской крестьянской революцией. Некрасов, подобно Чернышевскому, Добролюбову, верил в крестьянскую революцию, хотя, обладая на редкость трезвым и реалистическим складом ума, не ожидал ее наступления скоро. Однако это не мешало ему с пристальным вниманием следить за событиями международной революции.
В настоящее время можно считать доказанным, что стихотворения Некрасова «Страшный год» и «Смолкли честные, доблестно павшие...», написанные, повидимому, в 1872 году, потрясающими красками изображают падение Коммуны и гибель коммунаров. Сочувствие Некрасова в обоих этих стихотворениях полностью на стороне коммунаров. А Парижская Коммуна и какой-то мере была зарей мировой революции. Не забудем, что В. И. Ленин писал:
«На плечах Коммуны стоим мы все в теперешнем движении».49
Среди лирических стихотворений рассматриваемого периода сравнительно редки интимно-лирические, но всё же они есть, причем и на них лежит яркая печать зрелого мастерства поэта. Об этом как нельзя ярче свидетельствует знаменитое стихотворение «Три элегии» с подзаголовком «А. Н. Плещееву».
48 «Голос минувшего», 1918, № 4—6, стр. 87.
49 В. И. Ленин