«Видение на берегах Леты». Анализ
«Все роды хороши, кроме скучного», – повторяя Вольтера, скажет Батюшков. – В словесности все роды приносят пользу языку и образованности». Батюшков пробует свои силы в эпических жанрах – басне и эпиграмме. «Как неудачно почти всегда шутит Батюшков», – пишет Пушкин. И тут же добавляет: «Но его «Видение» и умно и смешно».
Басни не принесли Батюшкову особенного успеха, а сатиры с общественным направлением у него нет. Поэты карамзинской школы создали новый тип сатиры – сатиру литературную. И Батюшков пишет свою сатиру «Видение на берегах Леты» (1809). «Произведение довольно оригинально, ибо ни на что не похоже, – пишет он Н. И. Гнедичу. – Я мог бы написать гораздо злее, в роде Шаховского, но боялся, ибо тогда не было бы смешно».
«Позволено шутить не над честью, но над глупостью писателей» – эти слова Батюшкова могли бы стать эпиграфом к его сатире. Характерно, что это произведение было опубликовано лишь в 1841 г., когда перестало быть актуальным, но широкое распространение получило в многочисленных списках.
«Видение» Батюшкова направлено как против будущих членов «Беседы» (литературное общество во главе с А. С. Шишковым официально оформлено в 1811 г.), так и эпигонов Н. М. Карамзина («поэтов из белокаменной Москвы»). Автор высмеивает представителей обоих враждующих лагерей – и классиков и сентименталистов. Все эти стихотворцы со своими твореньями канули в Лету. Батюшков дарует бессмертие лишь Крылову и Шишкову (последнему – «за всю трудов громаду, за твердый ум и за дела»). Но это признание бессмертия Шишкова было у Батюшкова скорее тактическим приемом, чем твердым убеждением.
Сатира Батюшкова восходит сюжетной схемой к «Разговорам в царстве мертвых» – подобные «Разговоры» писал и литературный учитель Батюшкова – М. Н. Муравьев.
Сатира Батюшкова остроумна, речь живая, мягкая ирония сменяется сарказмом. Ирония достигается путем антитезы:
... Я тот поэт,
По счастью очень плодовитый
(Был тени маленькой ответ).
Или гиперболой, доведенной до гротеска:
Поэт-философ – педагог,
Который задушил Виргилья,
Окоротил Алкею крылья.
Небольшие эпиграммы прекрасно вписываются в текст сатиры:
Одна – прости бог эту даму! –
Несла уродливую драму.
Позор для ада и мужей,
У коих сочиняют жены.
Или:
Крылов, забыв житейско горе,
Или:
... две другие дамы,
На дам живые эпиграммы,
Нырнули в глубь туманных вод.
Автор сознательно допускает смешение стилей:
«Довольно я с тобою выл!» –
Сказал ему Эрот прекрасный.
Или:
Суровый ада судия...
Старик угрюмый и курносый.
Или:
Певец любовныя езды
Осклабил взор усмешкой блудной.
Или:
Вздыхатель, завсегда готовый...
В сатире встречаем и обычные разговорные выражения: «садились все за пир», «боже упаси!», «и тянут кое-как, гужом»; просторечие: «завсегда», «сызнова»; высокий стиль: «вещай!». «Шлафрок», «дедовский возок», «клячи», «умильная краса» – автор смело включает их в свою сатиру. Персонаж русского народного фольклора – смерть (с «острой косой») соседствует с Амуром, Психеей, Миносом, Гермесом.
«грозный бич пороков, замысловатый Сумароков»; «трудолюбивый, как пчела, отец стихов Телемахиды» (Тредьяковский); «поэт, проклятый от Парнаса» (Барков); «в баснях бесподобных» (Хемницер); «виноносный гений» (Бобров); «поэт присяжный, князь вралей» (Шаликов). А чем не шутливая эпитафия следующие строки:
Тянул тихонько век унылый,
В этой сатире с удивительной силой отразились литературные воззрения автора. Признавая заслуги великих поэтов прошлого – Ломоносова, Сумарокова, Богдановича, Батюшков не принимает их эпигонов. Он впервые употребляет слово «славенофил», которое, с легкой руки Батюшкова, вошло в литературный обиход, слегка изменившись – «славянофил».