Образ Григория Добросклонова
Один из спорных для некрасоведов вопросов – роль Григория Добросклонова и смысл этого образа в поэме «Кому на Руси жить хорошо»: создавал ли Некрасов образ «заступника народного», борца за народное счастье, «разночинца, революционера 60-х гг. и революционного народника 70-х гг.», или просветителя, воспитателя народа. В черновой редакции главы, как отмечают исследователи, был «яснее истинный смысл образа Гриши Добросклонова – народного заступника. Именно здесь Некрасов сравнивал его с Ломоносовым и предрекал ему тяжкую судьбу: «чахотку и Сибирь». «Чахотка» и «Сибирь» были, безусловно, точными указаниями на революционную, противоправительственную деятельность Гриши Добросклонова. Но Некрасов еще на начальном (доцензурном) этапе работы зачеркнул строки: «Ему судьба готовила / Путь громкий, имя славное / Народного заступника, / Чахотку и Сибирь». Только по воле издателей поэмы уже в советское время эти строки были включены в текст. Но вопрос, почему автор отказался от этих строк, напрямую указывающих на революционную деятельность героя, – остается. Сделал ли это Некрасов в результате автоцензуры, т. е. заранее зная, что строки не будут пропущены? Или это было вызвано изменением концепции образа Гриши?
Возможное объяснение отказа Некрасова от указаний на трагическую судьбу Гриши Добросклонова нашел Н. Н. Скатов, который увидел причину в стремлении создать обобщенный образ представителя молодого поколения. «С одной стороны, – пишет исследователь, – он (Гриша Добросклонов) человек совершенно определенного быта и образа жизни: сын бедного дьячка, семинарист, простой и добрый парень, любящий деревню, мужика, народ, желающий ему счастья и готовый бороться за него. Но Гриша – и более обобщенный образ молодости, устремленной вперед, надеющейся и верующей. Он весь в будущем, отсюда некоторая его неопределенность, только намеченность. Потому-то Некрасов, очевидно, не только из цензурных соображений, зачеркнул уже на первом этапе работы стихи».
Споры вызывает и место героя в повествовании. К. И. Чуковский склонен был отводить этому герою ключевую роль. Собственно, появление такого героя, как Гриша Добросклонов, и стало для исследователя важнейшим аргументом в определении композиции поэмы. «Счастье» народного заступника Гриши Добросклонова и должно венчать, по мнению К. И. Чуковского, поэму, а не восторженный гимн «благодетельнице»-губернаторше, который звучит в «Крестьянке». Как итоговый в размышлениях Некрасова о «счастье» воспринимают образ Гриши Добросклонова и другие исследователи. По предположению Л. А. Евстигнеевой, «в следующих главах центральной фигурой поэмы должен был стать Гриша Добросклонов, образ которого только намечен в «Пире...».
Но есть и иная точка зрения, согласно которой Гриша Добросклонов – не кульминация поэмы, не ее венец, а всего лишь один из эпизодов в поисках крестьян. «Встреча с Григорием Добросклоновым, – полагают исследователи, – была одним из эпизодов путешествия странников – важным, знаменательным, принципиальным и т. д., но все же лишь эпизодом, который вовсе не означал окончания их поисков». Эту же позицию разделяет и В. В. Жданов, автор книги «Жизнь Некрасова»: «Маловероятно, что все линии пути многосложного повествования, все многообразие образов и характеров можно свести к Грише Добросклонову, – утверждает он, – вероятно, что это один из этапов на пути к завершению всего труда». Ту же мысль высказывает и Н. Н. Скатов: «Сам по себе образ Гриши не ответ ни на вопрос о счастье, ни на вопрос о счастливце». Исследователь мотивирует свои слова тем, что «счастье одного человека (чьим бы оно ни было и что бы под ним ни понимать, хотя бы и борьбу за всеобщее счастье) еще не разрешение вопроса, так как поэма выводит к думам о «воплощении счастья народного», о счастье всех, о «пире на весь мир».
– всего лишь один из многочисленных героев. Не случайно в образе Гриши Добросклонова явственны черты столь дорогих некрасовскому сердцу людей – Добролюбова и Чернышевского.
Но проблема заключается не только в определении места героя в поэме. Спорным представляется вопрос о том, принимал ли Некрасов «счастье» Григория Добросклонова как высшее представление о счастье? Обращаясь к этой проблеме, К. И. Чуковский утверждает, что в своем творчестве Некрасов соотносил с представлением о счастье жизнь только богатых и влиятельных людей, например, счастливым был назван «владелец роскошных палат» из стихотворения «Размышление у парадного подъезда». Но это утверждение не совсем точно. У Некрасова было и другое понимание счастья. И оно тоже выразилось в его лирике. Счастливцем, например, он называл И. С. Тургенева:
Счастливец! из доступных миру
Ты наслаждений взять умел
Все, чем прекрасен наш удел:
И женской любящей душой
Благословил твой путь земной.
Несомненным слагаемым «счастья» для Некрасова была не праздность, а труд. И потому, рисуя картины счастливого будущего в поэме «Горе старого Наума», Некрасов воспевает «вечный бодрый труд над вечною рекою». Известно и такое некрасовское признание. В мае 1876 г. сельская учительница Малоземова написала ему письмо – отклик на прочитанную поэму, которая завершалась главой «Крестьянка». Учительнице казалось, что поэт не верит «в существование счастливых людей», и она старалась разубедить его: «Я уже стара и очень некрасива, – писала она, – но очень счастлива. Сижу у окна в школе, любуюсь природой и наслаждаюсь сознанием своего счастья... В прошлом моем много горя, но я считаю его благом-счастьем, оно выучило меня жить, и без него я не знала бы наслаждения в жизни...». Некрасов ответил ей много позднее – его письмо датировано 2 апреля 1877 г.: «Счастие, о котором Вы говорите, составило бы предмет продолжения моей поэмы. Ей не суждено окончиться». Означают ли эти слова, что в дальнейшем автор хотел продолжить рассказ о жизни Гриши Добросклонова? Ответить на этот вопрос невозможно. Но нельзя не заметить, что Гришино понимание счастья действительно близко счастью сельской учительницы. Так, когда благодарный Грише за добрые слова, за помощь, Влас желает ему счастья, как он его понимает, счастья крестьянского:
Дай Бог тебе и серебра,
Здоровую жену! –
Гриша Добросклонов отвечает несогласием с таким пониманием счастья, противопоставляет ему свое:
Не надо мне ни серебра,
Ни золота, а дай Господь,
И каждому крестьянину
Жилось вольготно-весело
На всей святой Руси!
Исследователями давно отмечена близость судьбы и образа Гриши Добросклонова с судьбами и личностями Николая Чернышевского и Николая Добролюбова. Семинаристское прошлое, происхождение Чернышевского, черты личности Добролюбова и даже его фамилия – становятся непосредственными источниками образа. Известно и то, как Некрасов воспринимал своих сотрудников по «Современнику»: в стихотворениях, посвященных Добролюбову и Чернышевскому, их судьбы утверждаются как воплощение идеальной судьбы. Но можно отметить еще целый ряд деталей, которые свидетельствуют об особенной значимости для автора образа Гриши Добросклонова. Некрасов явно сакрализирует образ Гриши: представляя Гришу как «посланца Божьего», отмеченного «печатью дара Божьего». На путь, избираемый им, – «дорогу тесную», «честную», призывает ангел милосердия. Песня «Средь мира дольнего», которую поет ангел милосердия, в черновой редакции называлась «Куда идти?» Исследователи видят в этом названии явную аналогию с названием романа Чернышевского «Что делать?» Но можно предположить и другой источник этих слов: они перекликаются со словами апостола Петра, вопрошавшего, как свидетельствуют древние апокрифы, Христа о цели его пути: «Куда идешь?» Отвечая на вопрос Петра, Христос сказал: «В Рим, чтобы снова принять распятие». «После этого Христос возносится на небо, а Петр, видя в словах Христа провозвестие своей мученической смерти, возвращается в Ром, где его распинают вниз головой». Эта аналогия также позволяет увидеть высший смысл Гришиного пути. Интересно отметить, что первоначально имя некрасовского героя было – Петр.
просветитель, «сеятель знанья на ниву народную», который и призван «сеять разумное, доброе, вечное». Характерно, что стихотворение, призывающее «сеятелей знанья на ниву народную», было написано одновременно с главой «Пир на весь мир». Но если в стихотворении «Сеятелям» Некрасов сетовал на «робость» и «слабость» сеятелей, то в поэме он создает образ героя, наделенного и целеустремленностью, и нравственной силой, и пониманием народной души. Рожденный в народной среде, испытавший все его горести и печали, он знает и народную душу, и пути к народному сердцу. Он знает, что может «оживить» Русь. Жизнь, отданная возрождению народной души, просвещению народа, и мыслится Некрасовым как счастье. Именно поэтому Некрасов и заканчивает свою поэму словами:
Быть бы нашим странникам под родною крышею,
Если б знать могли они, что творилось с Гришею.
Слышал он в груди своей силы необъятные,
Услаждали слух его звуки благодатные,
–
Пел он воплощение счастия народного!..
Следует согласиться с В. И. Мельником, который пишет о том, что поэт воспевал «всякую жертву человека, всякий подвиг – лишь бы он делался во имя других людей. Такое самопожертвование стало как бы религией Некрасова».
Наделяя своего героя истинно «счастливой» судьбой, Некрасов тем не менее не завершает главу возвращением странников в родные деревни. Их путешествие должно было продолжиться. Почему? Ведь заключительные строки указывали не только на согласие автора с таким пониманием счастья, но и на то, что странники уже были готовы его разделить. Один из возможных ответов на этот вопрос дал Г. В. Плеханов, известный революционный деятель. Он увидел причину такой концовки в том, что народ и «народные заступники» не были едины в своих стремлениях. «В том-то и дело, что странники-крестьяне разных деревень, порешившие не возвращаться домой, пока не решат, кому живется весело, вольготно на Руси, – не знали того, что творилось с Гришею, и не могли знать. Стремления нашей радикальной интеллигенции оставались неизвестны и непонятны народу. Ее лучшие представители, не задумываясь, приносили себя в жертву его освобождению, а он оставался глух к их призывам и иногда готов был побивать их камнями, видя в их замыслах лишь новые козни своего наследственного врага – дворянства».
«вахлаки» и слушают его, и прислушиваются к его мнению. И все же Некрасов не хотел завершить искания своих героев в Вахлачине. Странствие должно продолжиться, и, как справедливо пишет один из исследователей, «неизвестно, к чему оно может привести мужиков. Ведь поэма строится на основе развития авторской идеи, а Некрасову очень важно показать, чему учатся странники во время путешествия, что, в частности, они почерпнули из тех новых встреч, о которых рассказывается в «Пире...». Поэтому события, изображенные в «Пире...», вовсе не должны быть концовкой поэмы, напротив, они становились новым стимулом в дальнейших поисках семи мужиков, дальнейшем росте их самосознания».