Дерптский период. Вольнолюбивая лирика. «Свободы гордой вдохновенье», «Еще молчит гроза народа». Анализ
Наряду с элегиями, «студенческими» песнями, дружескими посланиями Языков пишет цикл «исторических» стихотворений: «Моя родина», «Песнь короля Регнера» (оба 1822 г.); «Песнь Барда», «Баян к русскому воину», «Песнь Баяна» (все 1823 г.). В Дерпте он мечтает написать большую историческую поэму. Любовь к родной истории («воспоминания минувшего», «златые были дальних лет», «святые битвы за свободу») издавна привлекает Языкова; особенно новгородская тематика (сам выбор и трактовка исторической темы) сближает поэзию Языкова с поэзией декабристов. Историческая баллада Языкова «Евпатий» писалась и печаталась одновременно с «Думами» К. Ф. Рылеева; оба поэта связывали жанр исторической баллады с народными традициями.
Понятие «родина» и «свобода» в поэзии Языкова все больше сближаются с его размышлениями об историческом прошлом России, о ее нынешнем пути, с думами о том, что ждет ее в будущем. Эти размышления нашли отражение в двух его элегиях 1824 г. «Свободы гордой вдохновенье!» и «Еще молчит гроза народа». В этих стихотворениях поэт стремился воссоздать художественные принципы «высокого» одического стиля. Эти «элегии» – по существу миниатюрные «гражданские» оды.
Еще молчит гроза народа,
Еще окован русский ум,
И угнетенная свобода
Таит порывы смелых дум.
О! долго цепи вековые
С рамен отчизны не спадут,
Столетья грозно протекут, –
И не пробудится Россия!
В этой элегии «Еще молчит гроза народа» – отразились предчувствие философских брожений, утопических исканий, борьбы славянофилов и западников, всех тех процессов, которые станут знаком существования мыслящих людей в ближайшие десятилетия.
Свободы гордой вдохновенье!
Тебя не слушает народ:
Оно молчит, святое мщенье,
И на царя не восстает.
Покорны вечному ярму,
Сердца не чувствуют несчастья
И ум не верует уму.
Я видел рабскую Россию:
Гремя цепьми, склонивши выю,
Она молилась за царя.
Личная духовная свобода, вольность и независимость студенческой жизни и несправедливость существующего порядка вещей – Языков не примиряет их в своем творчестве. Но что можно сделать? С кем и куда идти? Светлые идеалы свободы и недовольство современной действительностью определяют пафос этих «элегий», пафос свободолюбия.
Жестоки наши времена,
Прощай, поэзия святая,
И здравствуй, рабства тишина!
Эти пессимистические строки Языков напишет уже после разгрома восстания декабристов. Для него самого подобный вывод – настоящая трагедия: высокий идеал свободы кажется ему неосуществимым.
«высокой» гражданской поэзии отделяла его от поэтов элегического направления, которых он вообще невысоко ставил. В своих стихотворениях Языков прокладывает собственный путь, нарушая законы жанра, ломая установившиеся традиции и правила, создавая оригинальный поэтический словарь и тот стремительный энергичный стих, что так восхищал его почитателей.