Начало творческого пути В. А. Жуковского. Стихотворение «Сельское кладбище»
Василий Андреевич Жуковский – первый русский романтик, «коего поэзия вышла из жизни». Подчеркивая огромную роль Жуковского, его историческое значение для русской поэзии, Белинский первым заметил, что русскую поэзию Жуковский сделал «доступной для общества», «дал ей возможность развития», без Жуковского «мы не имели бы Пушкина».
Одна из характерных черт поэзии Жуковского – ее глубокая связь с личностью поэта и его жизнью. «Для меня в то время было жизнь и поэзия одно» – но эти слова Жуковского с полным правом можно отнести и ко всей его лирике, так она была нерасторжима связана с его жизнью. И это было новое явление в русской поэзии.
Жуковский формируется как поэт на рубеже XVIII и XIX веков, когда сентиментализм обрел прочные позиции.
Велико было значение Н. М. Карамзина, которого Жуковский особенно почитал. Жуковский испытывал влияние и английской предромантической поэзии (Юнг, Грей). С 1802 года он много и плодотворно переводит. «Мой ум как огниво, которым надо ударить о камень, чтобы из него выскочила искра. Это вообще характер моего авторского творчества, у меня почти все чужое или по поводу чужого – и все, однако, мое» – так признавался он в последствии (февраль 1847 г.) Гоголю. На эту особенность переводов Жуковского одним из первых указал еще Белинский: «Жуковский был переводчиком на русский язык не Шиллера или других каких-нибудь поэтов Германии и Англии, нет, Жуковский был переводчиком на русский язык романтизма средних веков, воскрешенного в начале XIX века немецкими и английскими поэтами».
В 1802 г. появляется стихотворение Жуковского «Сельское кладбище» (Греева элегия, переведенная с английского). Элегия Жуковского – это не простой перевод, в него автор вложил собственные чувства и размышления. Лирические переживания героя связаны с окружающей природой:
Уже бледнеет день, скрываясь за горою;
Шумящие стада толпятся над рекой;
Усталый селянин медлительной стопою
Идет, задумавшись, в шалаш спокойный свой.
В туманном сумраке окрестность исчезает…
Повсюду тишина, повсюду мертвый сон;
Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает,
Лишь слышится вдали рогов унылый звон.
Лишь дикая сова, таясь под древним сводом
Той башни, сетует, внимаема луной,
На возмутившего полуночным приходом
Ее безмолвного владычества покой.
Перед нами пейзаж, характерный для эпохи «чувствительности»: «туманный сумрак», «древние своды башен», даже сосны «черные». Повсюду царит чуть ли не гробовая тишина («мертвый сон»), изредка прерываемая «унылым звоном». Этот унылый пейзаж удивительно гармонирует с лирическими раздумьями поэта, в одиночестве бродящего по сельскому кладбищу, где покоятся мирные поселяне. Поэт размышляет об их прошлой жизни:
Как часто их серпы златую ниву жали
Как часто их секир дубравы трепетали
И потом их лица кропилася земля!
Их скромную жизнь и «полезный труд» поэт противопоставляет «рабам сует», тем, кто утратил «глас совести», тем, кто «жестоки к страданьям». Размышления поэта о несправедливости жизни приобретают социальную окраску: скромна участь почивших поселян – судьба (рок) лишила их возможности обрести славу Кромвеля или Мильтона:
Но просвещенья храм, воздвигнутый веками,
Угрюмою судьбой для них был затворен,
Их рок обременил убожества цепями,
Их гений строгою нуждою умерщвлен.
Но перед смертью все бессильны:
На всех ярится смерть – царя, любимца славы,
Всех ищет грозная… и некогда найдет;
Всемощные судьбы незыблемы уставы:
Но если и есть равенство, то лишь перед лицом смерти:
А вы, наперсники фортуны ослепленны,
Напрасно спящих здесь спешите презирать
За то, что гробы их непышны и забвенны,
...
Ужель смягчится смерть сплетаемой хвалою
И невозвратную добычу возвратит?
Не слаще мертвых сон под мраморной доскою;
Надменный мавзолей лишь персть их бременит.
«тихой зарей», то идет в дубраву «лить слезы». Но скоро и он найдет приют на сельском кладбище. Последние три строфы стихотворения – своеобразная эпитафия юному поэту. Душевные переживания раскрывают его богатый внутренний мир; перед нами едва ли не первый в русской поэзии психологический лирический портрет.
– задушевный и меланхолический тон, совершенный поэтический язык, музыкальность стиха – все покорило читателей и вызвало впоследствии целую волну подражаний – элегий («прощание с молодостью», «жалобы на жизнь», «предчувствие скорой смерти»).
«Да, Жуковский был первым, кто выговорил элегическим языком жалобы поэта на жизнь» (Белинский).