ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ПИСЬМА
<1>
ОТ ВЫСШЕГО К НИЗШЕМУ
Милостивый Государь мой
Милостивый Государь мой, прибыв вчерашнего числа ко мне прямо от Его Превосходительства, куда посланы были с бумагами, не доложили мне о постигшей Его Превосходительство, к крайнему прискорбию и соболезнованию как его семейства, так и всех друзей и знакомых его, головной боли, чем вы. Милостивый Государь мой, в немалое поставив меня затруднение, могли бы навлечь на меня справедливый укор и негодование Его Превосходительства в невнимании, если бы, вслед за сим, предуведомленный сослуживцем вашим, я, нимало не медля, не отправился бы лично в дом Его Превосходительства для осведомления о здоровье Его Превосходительства,
Поставляя сие вам, Милостивый Государь мой, на вид в предупреждение могущих на будущее время произойти подобного рода упущений, прошу вас принять уверение в почтении.
(Подпись).
Примечание. Нет сомнения, что автор письма прилежно заглядывал в «Учебные книги русской словесности», где, между прочим, предложены правила, как сочиняются письма от равного к равному, от низшего к высшему, и наоборот. В приведенном нами письме все правила эти соблюдены очень строго. Говорите же после того, будто книги такие ни на что не пригодны!..
<2>
К ПОМЕЩИКУ-ПОКРОВИТЕЛЮ [1]
Ваше Высокоблагородие.
Милостивый Государь!
Без приделная милость ваша доброта и великодушие подала мне смелость повергая к стопам вашим и усерднейшую мою прозьбу утруждать исполнением оной эта прозьба плачущего сердца пронзенного стрелою амура состоить в следующем Однажди возрев оком страстным на находящуюсь в доме вашем кормилицу Ану сущую венеру серце мое воспламенилось огнем неугасаемой любви душа моя облилась неутушимым волканом и стой нещастной минуты существо мое начало истлевать естли бы я взял сто перьев хорошо подчиненных естлиб сократ и байрон воскресили то 1-й силою своего Красноречия а 2-й великой философия и убеждения не всилах бы были выразить той адской муки которая обуяла мои чувства эти чувства не суть следствия холодного игоизма ни индюстреальной ращетливости или филозических ощущений всегда милостивой и обычно усердный муж возрете оком сострадания на меня бедного амура и сотворете подвиг великодушной душе вашей свойствиной снизойдите на слезную мою прозьбу и одайте прелесную Ану в супружество без куниц соболя то есть приличным награждением той которая так была довольно ревностна припадая к стопам вашего высокоблагородия покорный слуга:
<3>
ПИСЬМО ОТ КУПЦА К КУПЦУ
Примечание. Письмо, которое мы хотим теперь сообщить читателям, замечательно во многих отношениях, ибо рисует нравы целого сословия. Вот эти нравы:
«Милостивой государь,
Иван Гарасимовичь!
я на имя Аркадия Васильича и на Ольгу Васильевну и на Потугина, что будто они советуют за вас отдать, то родитель сказал — когда евти люди об нем заключают, что хорошего повиденья, то намерены будуть отдать; но только в том дело састаить, в каком вы смысле намеренны сватьбу играть. Есть ли вы думайте так сватьбу сделать как Сергей Васильевич сказали — можно говорить на триста рублей сыграть, — это значить по кузнецки — купить штоф вина притить распить его да прощай. Нету этким манером взять вам у нас не придется, да и батюшка отдать по кузнецки не согласится потому у нас врадне по кузнецки ни одной нивесты ниадавали и свадеб кузнецких ни бывала, а она у нас ни худава поведенья или ни дура, чтоб мы согласились ее так отдать и она у нас из кошнавых инвеста перва красавица; если нам ее такта атдать-та то нам ни то свои сродники в глаза наплюют, но даже весь город асмиеть потому у нас на зопои и на заговоре будить публика большая, люди будуть хорошаи, одних баринов будить штук до девяти и угощать гастей нечем будить и обедов ни будить — это просто нам в глаза наплюють, и есть ли согласны вы будите свадьбу сыграть па купескому абряду, она вам станить не мене как тыщу рублей потому у нас гостей будить много, во время запою и заговору у нас займется половина хором, а у вас рас- паредитса некому как только Васильевной и Ликсееву, а евтаю сволачь радители нидапустють, потому ани только умеют распарядитса около табатирак, а ни у еткиих делов, а родители приказали вам пагаварить есть ли надумайте больше тыщи станить, то они сагласны у вас взять на всю сватьбу тыщу рублей на свое распоряженья на разные вины и на разные закуски и на абеды и меду сварить и на чай и на сахар и засвадьбу священникам отдать; из пасуды совершенно до вас ничево никаснеца, а чаво сверх тыщи ни дастанить, то они с вас ни капейки непотребують, а ваша дело только приехать с Федарам Васильевичем и сь его женою сесть падле нивесты, а ни с евтими людьми с Васильевной и с Ликсеевым, тогда ни стыдно будить пожаловать и Сергею Васильевичю угостим хорошими напитками; и с платья свае нипатребуим снарядим сами; пастелю уберем в три пиремены отличным манером; квартеру вам тоже ни нанимать, а пустим в каминные комнаты, они у нас аделаны важно; пастелю вам ат нас примут наши сродники как должно по обряду и уберут вам ее. Вот если вы этким манером будите согласны, то приказана мне придить свами пергаварить с радителями и посмотрите при наряде инвесту и так можем сделать на благовещенье запой, и вы ни биспакойтись сваху насылать — вот вам мое письмо — если согласны будуте, то я вашим буду сватом, а вы моим зятем, а пагавариваить Васильевна за вас у нас свататся, лучше ни пасылайте, потому как батюшка на ние пасмотрить на эткую ловость и спросить ее с какого она званья, а она скажить кухарка, то он евто выведить и выдить дичь палевая; падильнее ееприходили и то носец заварачвал, этайли ходить сва- татца, и то евто батюшка согласится отдать собственно для миня, потому я желаю вас иметь сваим зятем и вы мне известны так как на руках мои пальцы. Когда евтаго вы ни захотите и пажалеите 1 000 руб. то ищите себе инвесту подишевли, а у нас жинихи будуть. И так честь имею астатца ваш доброжелатель
Милостивый государь
Фарафонт Андреев Кряжов».
Приписка сбоку: «Васильивна эта думаить так как усватали вы первую инвесту так и ета, нет эта совсем особинно, а на етой свадби если согласитца она гатовить кушанье, то мы ей отряжем платье».
Еще примечание. Не правда ли, замечательное письмо? Просим читателей вникнуть в него хорошенько. Оно ясно представляет обычаи* приемы, мнения и требования целого класса людей. Господин с бородкой, писавший письмо, предлагаемое здесь читателям, гнушается свадьбою, которая играется по-кузнецки. Он хочет, чтобы свадьба была играна по купецкому обряду, иначе и сродники и город «наплюют им в глаза». Он гнушается Васильевной и не признает ее свахой потому, что она кухарка, а у них на свадьбе одних баринов будет штук до девяти. Видно, что почтенная бородка хочет быть на почетной ноге и питает глубокое уважение ко всяким формам и обрядам. Наконец мы просим читателей заметить, что во всем этом письме не говорится нигде о желании или воле невесты по случаю ее свадьбы. Все дело только в том, в каком смысле намерен жених играть свадьбу: намерен ли он издержать 300 или 1 000 рублей. Если жених согласится издержать 1 000 рублей, то для соблюдения обычая он посмотрит невесту при наряде, а там будет запой и заговор, — и всё дело кончено. Еще... но мы пускаемся в объяснение того, что должно быть понятно без объяснений каждому читателю.
<4>
ПИСЬМО Г-НА МАНИЛОВА К ДАМЕ ПРИЯТНОЙ
ВО ВСЕХ ОТНОШЕНИЯХ
Милостивая государыня!
Кто всегда в мыслях из добрых моих знакомых, к тому не скоро напишешь, я забываю свои дела, так лишаю себя приятного, но человек несчастлив по собственной воле бывает... Тот трет паркет и говорит: — живу! другой, запивая всё горькое и сладкое в жизни вином, тоже кричит: — живу! покой кому достался, или счастье в удел, непременно скажет: — живу! Сибарит, Филантроп, Мизантроп и даже сам Паразит все живут, но разные понятия о жизни имеют!!!........... Но я тогда бы не существовал, а жил, когда бы мог считаться полезным; но, желая быть добродетельным, не отстал от зла, каюсь! был рабом приличия, не пропустил ни одного собрания, в скромном нашем городке дающихся; но вам очень хорошо известно, почему оно для меня необходимо было... Почему я бросаю себя в общество людей, есть еще и другие причины, — после всё узнаете. Есть люди, которых блеск не ослепит; шум столицы тише бунтующей крови, но меня и этот шум не оглушает. Видимое глазами предается сердцу, но мое сердце и теперь не решает ничего. Пускай виденное услышится и, передаваясь сердцу, оправдается рассудком, тогда только приму я его. Вы, милостивая государыня, обязали меня желанием встретить светлою душою праздник (давно прошедший), потому что он называется светлым; конечно, но я желаю, чтобы всякое воспоминание о истине да освещало бы ваши мысли и чувства как некогда мои, увы! затменные пасмурною опытностию. Но есть солнце опыта, озаряющее росу надежд, которую я назову мечтою; «да просветится свет ваш перед человека и да видят ваши добрые дела!» Вот какая мысль может только примирить меня с миром, с самим собою и с будущностью моею... Но я оставляю перо, воображая ваше прекрасное будущее и здесь и в небе, — да исполнится...
<5>
Ваше высокоблагородие
Ангел мой!
Через вас несчастною на свет произошла, пришлите мне из любви пятьдесят рублев, смерть как нужно, а я вас оченна люблю.
Танюша.
<6>
Любезный мой предмет
Любовь Савельевна!
кому оный принадлежит, ни дороги, по коей отправитесь, показав только, что пойдете из своих ворот на правую сторону, и я, как любящий вас до бесконечности, не мог почти дождаться сего времени, потом увидевши, что вы собрались, пустился на правую сторону и, пробежав почти более полверсты, я не мог вас нигде видеть, и не знаю, что бы значило сие, наконец по долгом волнении от усталости и неудачи вас увидеть, возвратился домой в сильном жару и расслаблении, и я не могу никак постичь, куда вы так скоро из глаз моих могли скрыться, что весьма огорчает, если точно любите несчастного, то помогите ему и утешьте в страданиях, происходивших от величайшей страсти любви, ощущаемых вернейшим вашим почитателем.
<7>
Ваше высокоблагородие
Милостивейший
Отец, кум и благодетель!
в ожидании наград, но единственно по непритворной любви и высокопочитанию как от себя лично, так и от всего моего семейства с деточками вашими, высокопочтеннейший кум, крестниками, приношу вам сие мое посильное приношение, слабый успех труженика для пользы общественной. Позвольте, благотворительный и чадолюбивый отец, украсить сие мое творение под названием: «О легчайшем и безвреднейшем способе употребления горячительных напитков», всепочитаемым именем Вашим, коего ни одна в городе вдова и сирота, нищие и убогие бесслезно не произносят. О, премилостивый благодетель!.. Да пребудут с Вами и со всем высокопочтенным и благонравным семейством Вашим щедроты Всемогущего, да от крупиц Ваших живут и благословляют имя Ваше страдающие.
Вашего Высокоблагородия милостивейшего отца, кума и благодетеля
с глубочайшим высокопочитанием и догробной преданностью, есмь и буду нижайший слуга
П. Филькин.
На конверте:
Милостивейшему государю
Анике Силичу Севрюгину.
Господину Почетному Гражданину, Коммерции Советнику и Кавалеру.
<8>
любезнеющая фиялка
Марья Васильевна!
Вы есть ужасающая критика моей к вам чувствительности и насмешка моего сердца. Я думаю и помышляю всеми средствиями, что любовь моя не принесет вам никакого бесчестия и никакой морали, а потому в малой лишь изобильности дерзаю прибегнуть к великолепным стопам вашим, и издыхающий от страсти голос мой честь имеет вам донести о том моем горе и печали, которое вероятно и безошибочно происходит от моей к вам страстности. И вот уже седьмое на десять число появилось со дня нашей разлуки и скрытности, а вы всё еще обо мне негижируете. Я часто нередко и поневоле иногда хожу с меланхолией и зверским видом, но обязанность службы того от нас требует. Завтрашнего числа в шесть часов вечера я буду углубляться позади казармов Самым умеренным шагом, и если у меня будет в руках беленький платочек, так это буду я, а если у меня не будет в руках беленького платочка, то это буду не я, а мой неприятель, которого предлагаю я вам бояться как змия, ибо он может вам нанести бескуражность и причину неприятную. И так прощайте, остаюсь ваш почтеннейший и пр(очее).
<9>
Вселюбезная и милая моя утеха Для сердца моего Анна Кузминишна!
За обязанность я почитаю ныне, чтобы не уведомить вас о моем ныне с начала нашей разлуки положении; не буду описывать вам в каких я мечтах пропровождал путь свой ибо вы ежели издержите свое слово в точности то сами должны знать какие мечтание могут владеть Душой моей, но когда приехал на место то много раз во ображал те слаткие и приятные минуты в которые мы некогда с вами провожали. Ах и то полагаю я заистинное мое блаженство еще занеизлишние почту сообщить мое вам прискорбное беспокойство но Ах неимею Себе подобного развеять таковаго вы одне Владейте моею жизнию от вас однех зависит всё блаженство мое я без сомнения верю славам вашим тем; в таком откровенном и горячем сердцем моим и надеюсь получить от вас заимнюю мою к вам любовь так же и в том сомнения не имею что вы небудите Довольны письмом моим и неполучите облехчение на сердце ваше которое прикаждом подвиге пера я всякое слово целую Ах милая Аннушка неприведите меня в забвении и храните Сие Милое писмо присердце вашем так же докажете вы в том что вы меня любите и удостоите меня вашим уведомлением Ах Милая Анюта я страдаю без вас в спомний мои Друг Абамне в одоленной старане итогда в нов щестлив буду еще остается вам сказать Смяхчите ваше Сердце Мне Еще Думается что вы будете приведены в изумление моим писмом то сее и думать за порок почитайте ибо одна любовная природа вилит всегда думать обвас из пущат в здох за вздохом но Ах Милая Аннушка в точности в здох неможет квам добежать написать Вам мое разлуки А Сие может увеселить доприезда моего но ежели Сие вам занятным небудет то я в Согласие Сердца пишу вам наобороте стихи которые могут за ступить мое место в вашем сердце ибо боюсь того чтобы не оболъстил кто вас инезанел бы в вашем сердце то место где я обитаю то я выдумал сретъство занять место хотя стихами моими А вот оне следующие.
Ах милая Анюта с нетерпением жду от вас ответа............
Лети к моей любезной
Слезной Скажи как страстень я
Скажи что лутшеи доли
Нестану я желать
Как сладкой лишь неволи
Скажи что облехчение я
В том едином зрю
Когда в слезах мучение
Тебя сто раз чту
Остаюсь истинно вас любящий и желающий с вами видитца
ТгиЬъ твой Ларион Ларионовичь Щербаков
Адрес мои вам известен куды писать
Аньтик адно слова!!!...
<10>
ПИСЬМО УГНЕТЕННОЙ НЕВИННОСТИ
Ваше Высокоблагородие, Андрей Иваныч! — Любя Вас многие лета я не могу удержаться от слез от Вашей измены вы всегда говаривали мне, что так любите, что даже женитесь на мне и я несчастная поверила вам, и вы меня обманули, что же я вам такое сделала; меня любили всегда хорошие господа и не обманывали и я привыкла к хорошему обращению, вам грех будет Андрей Иваныч и вы ответите за это Создателю. Бог с Вами — придите ко мне я буду очень рада — принесите мне два целковых — прощайте целую вас друг мой...
Верушка
Примечания
Впервые опубликованы: (1), (2) — ЛГ, 1845, 4 янв. № 1, отдел «Дагерротип», с. 12 — 13; (3) — ЛГ, 1845, 1 марта, № 8, отдел «Дагерротип», с. 147; <4>, (5), (6>, (7), (8), (9), (10) - ПА (ц. р. 5. Ш. 1846), с. 131—140. Все публикации без подписи.
«Письмо» (1) предположительно приписано Некрасову: Ашукин, с. 57, 529. На принадлежность Некрасову всех «писем» указал Б. Я. Бухштаб (ЛН, т. 53/54, М., 1949, с. 54; ПСС, т. V, с. 637). Главные аргументы: текстуальная перекличка «письма» (3) со сценой «За стеной» и «Повестью о Суркове», вошедшими в роман Некрасова «Тонкий человек» (см. наст, изд., т. VH, с. 451—467, 611; т. VIH, с. 312—327, 407—409), и тематическое единство всего цикла.
Атрибуция «писем» Некрасову подтверждается и найденной рукописью «письма» (10) (см. ниже). Ряд подобных «писем» включен в фарс «Как опасно предаваться честолюбивым снам» (см. наст, изд., т. VII, с. 473 и далее). Ср. также фельетон «Выбранные места из приятельских писем» 1847 г.
В собрание сочинений включены впервые: ПСС, т. V, с. 542—549.
Идея цикла «Достопримечательных писем» проясняется в некрасовском примечании к первому письму и связана с выходом в свет в конце 1844 г. третьего издания четырехтомного труда Н. И. Греча «Учебная книга русской словесности, или Избранные места из русских писателей в прозе и стихах, с присовокуплением правил риторики и пиитики и обозрение истории русской литературы». В первом томе (части) труда Греча «Краткие правила риторики» специальная глава посвящена письмам. Особенное внимание автор уделял формам обращения в письме. «В русском языке, — писал Греч, — форма обращения в письме к Государю и императорской фамилии определяется законом. В письмах же к прочим лицам она есть следующая: к высшим нас: Милостивейший государь; Милостивейшая государыня, к равным: Милостивый государь; к низшим: Милостивый государь мой»
(Греч Н. И. Ук. соч., ч. I, с. 44). В № 49—50 «Литературной газеты» 1844 г., редактировавшейся в это время Некрасовым, была напечатана остроумная анонимная рецензия на это издание Греча. Указанная выше регламентация письменных обращений комментировалось рецензентом следующим образом:
«У меня были два приятеля Иван Иваныч и Иван Никифорыч (не тот Иван Иваныч, у которого была славная бекеша, и не тот Иван Никифорыч, который любил лежать в натуре, а другие); сорок лет прожили они душа в душу; на сорок первом году Иван Иваныч написал к своему другу приглашение выпить рюмку водки, которое начиналось так: „Милостивый государь мой, Иван Никифорыч". Прочитав эту записку, Иван Никифорыч заболел и был близок к смерти. „Мой, — повторял он в бреду горячки, — мой! Да чем я хуже его? разве я ниже его чином? Разве я не такой же дворянин... дворецкий его, что ли я? однодворец какой- нибудь, а?" Еще не успев совершенно оправиться от болезни, Иван Никифорыч полетел в город и подал просьбу на злейшего врага и поносителя своего Ивана Иваныча. Друзья сделались свирепейшими врагами... и все от чего? — От того, что Иван Иваныч не читал „Учебной книги русской словесности" г. Греча и не знал, что равный к равному должен писать просто: „Милостивый государь"...» (ЛГ, 1844, 14 дек., № 49, с. 833—834). Эта рецензия, ошибочно приписанная В. Г. Белинскому (Белинский, т. XIII, с. 218—233, 343), принадлежит, по всей вероятности, Некрасову (см. кн. 2 наст. тома).
Глава о письмах в книге Греча завершалась классическими примерами личных и литературных писем Екатерины Великой, М. В. Ломоносова, Д. И. Фонвизина, Н. М. Карамзина, А. В. Суворова и др. Цикл «достопримечательных писем» следует, очевидно, рассматривать как полемически-пародийную «альтернативу» рекомендациям и примерам Греча.
(3)
— добрый, хороший.
С. 241. ... на запои и на заговоре... — Запой — обряд с выпивкой при сватовстве; заговор — сговор, обрученье.
С. 242. ... можем сделать на благовещенье запой... — Имеется в виду Благовещенье — религиозный праздник, отмечаемый по христианской традиции 25 марта. Связан с евангельским преданием о явлении архангела Гавриила деве Марии с вестью о предстоящем ей рождении Иисуса Христа.
4
С. 243. Письмо г-на Манилова к Даме приятной во всех отношениях. — Манилов и Дама приятная во всех отношениях — персонажи «Мертвых душ» Гоголя.
8
С. 246. Негижировать — искаженное неглижировать» (от франц. negliger) — пренебрегать.
9
— написанное с ошибкой слово true (англ.) — верный, преданный.
<10>
Набросок этого «письма» (неизвестной рукой) сохранился на листе, на котором Некрасов записал первоначальную редакцию стихотворения «Родина» (ГБЛ, ф. 195, к. 1, ед. хр. 23; см.: Фролова Т. Д. Неизвестный автограф стихотворения Н. А. Некрасова «Родина». — Доклады и сообщения Филологического института ЛГУ, 1950, вып. 2, с. 105).
С. 248. Письмо угнетенной невинности. — Словосочетание «угнетенная невинность», возможно, взято Некрасовым из повести А. Марлинского «Испытание» (1830), из описания рыночной суеты на Сенной площади в Петербурге накануне Рождества: «Угол, где продают живность, сильнее манит взоры объедал, но это на счет ушей всех прохожих. Здесь простосердечный баран — эта четвероногая идиллия — выражает жалобным блеяньем тоску по родине. Там визжит угнетенная невинность, или поросенок в мешке...» (Бестужев- Марлинский А А Соч. в 2-х т., т. I. М., 1981, с. 202). Этот очерк Сенной площади был приведен в качестве примера одной из первых попыток физиологического очерка в русской литературе в приписанном Белинскому фельетоне «Русского инвалида», опубликованном незадолго до выхода сборника «Физиология Петербурга» (Белинский, т. XIII, с 211, 339; ср.: т. IV, с. 335; т. XI, с. 333).
[1] Невыдуманное и напечатанное здесь в том самом виде, как написано (примечание Некрасова).