Вот и больница. Светя показал В угол нам сонный смотритель. Трудно и медленно там угасал Честный бедняк сочинитель. Мы попрекнули невольно его, Что, заблуждавшись в столице, Не известил он друзей никого, А приютился в больнице... "Что за беда, - он шутя отвечал:- Мне и в больнице покойно. Я всё соседей моих наблюдал: Многое, право, достойно Гоголя кисти. Вот этот субъект, Что меж кроватями бродит,- Есть у него превосходный проект, Только - беда!- не находит Денег... а то бы давно превращал Он в бриллианты крапиву. Он покровительство мне обещал И миллион на разживу! Вот старикашка актер: на людей И на судьбу негодует; Перевирая, из старых ролей Всюду двустишия сует; Он добродушен, задорен и мил Жалко - уснул (или умер?), А то бы, верно, он вас посмешил... Смолк и семнадцатый нумер! А как он бредил деревней своей, Как, о семействе тоскуя, Ласки последней просил у детей, А у жены поцелуя! Не просыпайся же, бедный больной! Так в забытьи и умри ты... Очи твои не любимой рукой - Сторожем будут закрыты! Завтра дежурные нас обойдут, Саваном мертвых накроют, Счетом в мертвецкий покой отнесут, Счетом в могилу зароют. И уж тогда не являйся жена, Чуткая сердцем, в больницу - Бедного мужа не сыщет она, Хоть раскопай всю столицу! Случай недавно ужасный тут был: Пастор какой-то немецкий К сыну приехал - и долго ходил... "Вы поищите в мертвецкой",- Сторож ему равнодушно сказал; Бедный старик пошатнулся, В страшном испуге туда побежал, Да, говорят, и рехнулся! Слезы ручьями текут по лицу, Он между трупами бродит: Молча заглянет в лицо мертвецу, Молча к другому подходит... Впрочем, не вечно чужою рукой Здесь закрываются очи. Помню: с прошибленной в кровь головой К нам привели среди ночи Старого вора - в остроге его Буйный товарищ изранил. Он не хотел исполнять ничего, Только грозил и буянил. Наша сиделка к нему подошла, Вздрогнула вдруг - и ни слова... В странном молчаньи минута прошла: Смотрят один на другого! Кончилось тем, что угрюмый злодей, Пьяный, обрызганный кровью, Вдруг зарыдал - перед первой своей, Светлой и честной любовью. (Смолоду знали друг друга они...) Круто старик изменился: Плачет да молится целые дни, Перед врачами смирился. Не было средства, однако, помочь... Час его смерти был странен (Помню я эту печальную ночь): Он уже был бездыханен, А всепрощающий голос любви, Полный мольбы бесконечной, Тихо над ним раздавался: "Живи, Милый, желанный, сердечный!" Всё, что имела она, продала - С честью его схоронила. Бедная! как она мало жила! Как она много любила! А что любовь ей дала, кроме бед, Кроме печали и муки? Смолоду - стыд, а на старости лет - Ужас последней разлуки!.. Есть и писатели здесь, господа. Вот, посмотрите: украдкой, Бледен и робок, подходит сюда Юноша с толстой тетрадкой. С юга пешком привела его страсть В дальнюю нашу столицу - Думал бедняга в храм славы попасть - Рад, что попал и в больницу! Всем он читал свой ребяческий бред Было тут смеху и шуму! Я лишь один не смеялся... о, нет! Думал я горькую думу. Братья-писатели! в нашей судьбе Что-то лежит роковое: Если бы все мы, не веря себе, Выбрали дело другое - Не было б, точно, согласен и я, Жалких писак и педантов - Только бы не было также, друзья, Скоттов, Шекспиров и Дантов! Чтоб одного возвеличить, борьба Тысячи слабых уносит - Даром ничто не дается: судьба Жертв искупительных просит". Тут наш приятель глубоко вздохнул, Начал метаться тревожно; Мы посидели, пока он уснул,- И разошлись осторожно... <Первая половина 1855> |
Примечания
Печатается по Ст 1873, т. I, ч. 1, с. 105-110.
Впервые опубликовано: С, 1855, No 10 (ценз. разр. - 30 сент. 1855 г.), с. 157-160, с подписью: "Н. Некрасов".
"Стихотворений".
Черновой автограф - ГБЛ (Зап. тетр. No 3, л. 33, 41 об. - 40). Беловой автограф двух дополнительных отрывков, не вошедших, однако, в окончательный текст, - на вырезке из С, присланной Некрасовым К. Г. Солдатенкову с пояснением: "Прибавленные строфы пришли мне в голову после того, как уже стихотв<орение> было набрано", - ГБЛ (Солд. тетр., вкладка на отдельном листе); факсимиле см.: ЛН, т. 53-54. М., 1949, с. 237.
В Р. б-ке ошибочно датировано: "1856", в Ст 1879 - "1855" Начало работы над стихотворением относится, видимо, к весне 1855 г. (о чем позволяет говорить положение чернового автографа в Зап. тетр. No 3). К июню стихотворение, очевидно, еще не было завершено: автограф его полного текста в Солд. тетр. отсутствует. Дата цензурного разрешения первой публикации показывает, что работа над стихотворением была закончена до 30 сентября 1855 г.
К. И. Чуковский высказал предположение, что стихотворение было первоначально задумано Некрасовым как вступление к поэме "В. Г. Белинский": "Согласно этому раннему замыслу, умирающий в подвале "бедный и честный писатель" обращался перед смертью к молодым литераторам с горячим призывом отдать все силы на служение народному благу <...> Дальше следовало поэтическое изложение заветов великого критика" (ПСС, т. I, с. 562-563). Поскольку "изложение заветов" Белинского перешло из поэмы "В. Г. Белинский" в стихотворение "Русскому писателю", а оттуда - в стихотворение "Поэт и гражданин", К. И. Чуковский все эти произведения связывал с тем же замыслом (там же, с. 563). Эта гипотеза не может считаться доказанной, но косвенно подтверждается тем, что черновые наброски стихотворения "В больнице" и поэмы "В. Г. Белинский" находятся в одной и той же Зап. тетр. No 3.
Дополнительные отрывки, пересланные Некрасовым К. Т. Солдатенкову, получили распространение в рукописной передаче (Экз. ГБЛ, Экз. Гербеля, Экз. Евгеньева-Максимова, Экз. Лазаревского, Экз. Музея Н.).
"Не было средства, однако, помочь...") положен на музыку (В. Д. Козлянинова, 1875).