Поиск по творчеству и критике
Cлово "PETERSBOURG"
Входимость: 2. Размер: 100кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 100кб.
Часть текста: и исправлением ст. 2552–2554 по окончательной редакции того же перечня деревень в тексте «Пролога» и главы «Поп». Впервые опубликовано: «Пролог» — С, 1866, № 1, с. 5–16, с подписью: «Н. Некрасов» и обозначением в конце текста: «Продолжение впредь»; «Поп» (вместе с текстом «Пролога») — ОЗ, 1869, № 1, с. 208–220, с подписью: «Н. Некрасов» и примечанием: «„Пролог“ был уже напечатан в 1866 году»; «Сельская ярмонка» — ОЗ, 1869, № 2, с. 567–577; «Пьяная ночь» — там же, с. 577–590, с подписью: «Н. Некрасов»; «Счастливые» — ОЗ, 1870, № 2, с. 563–582, с подстрочной сноской: «„Пролог“ и первые три главы напечатаны в „Отеч<ественных> зап<исках>“ 1869 года, No№ 1 и 2»; «Помещик» — там же, с. 582–598, с подписью: «Н. Некрасов» и датой: «1885 год» в конце текста. В собрание сочинений впервые включено: Ст 1873, ч. 5, с. 7- 147, с заголовком: «Кому на Руси жить хорошо. Часть первая» и датой: «1865 год» в конце текста. Известны следующие автографы...
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: солнышком. Скучно! Утро еще мы кой-как убьем, - мы, то есть жители Петербурга, - потому что у нас есть Невский проспект, а на Невском проспекте есть левая сторона, а на левой стороне бывает иногда солнце... Скорей легкое пальто на плеча - и марш! Но вот уже нет солнца, оно не любит долго гостить у нас, а к концу дня еще далеко. Как убить его? Что делать? Нет у нас и другого солнца, которое всю зиму заменяло нам солнце ежедневное... Нет Виардо, нет Рубини, нет Итальянской оперы! Скука, ужасная скука! Но если в Петербурге скука в это унылое время... что ж в провинциальном городке, в деревне?.. О, в деревне никогда не бывает так скучно, как весною, особенно в начале весны... потому что там нет Невского проспекта, там теперь еще толстыми пластами лежит рыхлый глубокий снег, там нет возможности сделать шага из дому; леса, пригорки, ручейки - все эти прекрасные вещи теперь еще совершенно недоступны деревенским жителям, обязанным наслаждаться всем этим, если им придет охота наслаждаться весною; поля под снегом, леса обнажены... Грустно и скучно!.. Нет даже возможности поехать к соседу... Можете ли вы себе представить...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: вечернюю гору, откуда хороший вид (завтрак тоже там недурен), сегодня болят ноги, завтра полезем на другую. Правда, что шалберничать как-то совестно — это чувство меня всегда посещает в праздности, — но зато здорово и спокойно. Петербургские дрязги и в голову не приходят. Писать еще не пробовал, да и не знаю, буду ли. Тревожить нервы — жаль. Петр Иванович 6 благодарит Вас сильно за память, кланяется и просит сказать, что аттестат его теперь в полиции, так как иначе нельзя было бы получить заграничного паспорта. В аттестате значится, где кончил курс и где служил. 7 Он Вас просит не забыть о нем и об его брате. 8 Насчет желаемых Вами вещей 9 — все будет сделано. Весь Ваш Н. Некрасов. Адрес: Canton Bern, Interlaken, poste restante. Пробуду здесь недели три. На конверте: St. Petersbourg (Russie). Его превосходительству Василию Матвеевичу Лазаревскому. На Литейной, д. Мансурова. Примечания Подлинник: РГАЛИ, ф. 277, on. 1, М° 131, л. 31 (конверт), 32—33; с пометой Лазаревского. Впервые: ЛН, т. 51—52, с. 359—360. Датируется по почтовым штемпелям на конверте: «Interlaken, 29/V 69—9»; «С. Петерб. 31. Май. 1869. 3 часа». 1 Письмо Лазаревского Некрасову от 1 мая 1869 г. (см.: ЛН, т. 51—52, с. 357—358; Переписка Некрасова, т. 2, с. 347—348). 2 Примечание Лазаревского: «Рождественского против...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: 10, 1874 ЗАМЕТКИ ДОСУЖАГО ЧИТАТЕЛЯ. "Отечественныя Записки" январь и февраль. Кому на Руси жить хорошо. Н. Некрасова. Поздняя любовь. Сцены А. Островскаго. Крестьянская реформа. Грыцько. Изъ деревни. А. Энгельгардта. Очень маленькiй человекъ. Глеба Успенскаго. Благонамеренныя pечи. Щедрина. Прежде всего два слова объ "Отечественныхъ Запискахъ" вообще. Читатели знаютъ вероятно что "Отеч. Записки" - это семья, которой папенька Н. А. Некрасовъ держитъ въ известномъ порядке, внутреннемъ и внешнемъ, во имя преданiй блаженной памяти "Современника". Этимъ семейнымъ характеромъ "Отечественныя Записки" отличаются отъ другихъ нашихъ журналовъ. Здесь у каждаго члена семьи своя роль, своя задача, свой отделъ, и вы очень редко встретите въ этомь журнале появленie чего либо случайнаго, или чего либо новаго, выходящаго изъ преданiй этой почтенной семьи. Папаша этой семьи Н. A. Hекрасовъ, дядя ея Щедринъ, крестный отецъ, являющiйся съ визитомъ на новый годъ, А. Н. Островскiй, и затемъ обильная cемья сыновей и племянниковъ, составляющихъ группу сателлитовъ вышеназванныхъ мною светилъ. Другая черта этого журнала та, что трудно определить къ какой принадлежитъ онъ "партiи"; къ либеральной - это само собою разумеется: семья хранящая ...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: на парижской сцене обращался к своему любимцу Меншикову и жаловал его не только в князья, но даже в Долгорукие... И что же? Французская публика, в самодовольном чувстве собственной образованности и превосходства своих познаний, не только не находила нелепым подобное представление, но внимала ему с радостным сожалением о северных варварах! Французское воображение так игриво, что из одного слова строит целую историю, иногда не лишенную занимательности. Если же эта игривость воображения соединяется еще с сердечным нерасположением к народу и подкрепляется менее чем поверхностным знанием его нравов и истории - тогда горе истине! Она приносится в жертву минутному увлечению пристрастия, служит предметом для памфлетов, носящих почтенное название ученых монографий, и даже унижается до того, что делается основой театральных эффектов самого спорного достоинства. Примеры того, другого и третьего у нас перед глазами. Шамиль занял место между политипажами французской "Иллюстрации"; Шамиль одраматизирован для сцены одного из парижских театров; наконец, о Шамиле написаны большие и многоумные диссертации в лучших французских учено-литературных журналах. Каждому просвещенному русскому, каждому беспристрастному иноземцу, конечно, должно...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: но тупость и леность так мною завладели, что не умею склеить фразы. — Вот Вам мой искренний совет: при первой возможности поезжайте за границу — Вам будет очень, очень хорошо, потому что даже мне не дурно. Не ждите от меня никаких описаний: описывать Европу так же скучно, как весело ездить по ней. Но, право, Венеция стоит того, что о ней писали разные великие и не великие люди. Волшебный город — ничего поэтичнее даже во сне не увидишь, наглотавшись хашишу! Флоренция также недурна. С Римом я еще мало знаком, но, право, шататься по Колизею в лунный вечер — дело недурное: этим я покуда занимаюсь в Риме, да еще хожу по вечерам в оперу. Дорогу сделал я легко, безъязычие мало стесняет при постоянно открытом кошельке. Кстати, вот Вам маршрут проеханного мною пути — он, может быть, Вам пригодится, если на следующий год вздумаете ехать. От Штеттина до Берлина — по железной дороге 31/2 часа. Останавливайтесь в «Otel St. Petersbourg» (дешевизна). От Берлина до Вены по железной) дороге — 21 час. В Вене останавл(ивайтесь) в «Otel Lamm, Leopoldstadt» (дорого, почти как в Петербурге). От Вены до Лейбаха по желез(ной) дороге (эта дорога чудо из чудес!) — 14 часов. В Лейбахе надо брать почту до Триеста — езды часов 18-ть, экипажи и лошади подлейшие, везут скверно. — В Триесте ост(анавливайтесь) в «Otel National». — Из Триеста до Венеции — 6-ть часов на пароходе. В Венеции ост(анавливайтесь) «Otel della Luna» или «Otel Italien» — эти дешевы и недурны, а то есть богаче. Жизнь вообще дешевая. — От Венеции до Падуи 2 часа по железной дороге — здесь надо брать почту, и через полторы сутки Вы во Флоренции — проедете через Феррару (где взгляните клетку, в которой держали Тасса 1 ) и Болонью (где покушайте...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: строптивый Арапетов; Где, дерзок и красив, и низок, как лакей, Глядится в зеркала Михайла Кочубей; Где пред Авдулиным, играющим зубами, Вращает Мухортов лазурными зрачками; Где, о политике с азартом говоря, Ты Виртембергского пугал секретаря И не давал ему в часы отдохновенья Предаться сладкому труду пищеваренья! Ужель, о Лонгинов, ты кинул нас навек, Любезнейший поэт и редкий человек? Не ожидали мы такого небреженья... Немало мы к тебе питали уваженья! Иль ты подумать мог, что мы забыть могли Того, кем Егунов был стерт с лица земли, Кто немцев ел живьем, как истый сын России, Хотинского предал его родной стихии, Того, кто предсказал Мильгофера судьбу, Кто сукиных сынов тревожил и в гробу, Того, кто, наконец, - о подвиг незабвенный! - Поймал на жирный хвост весь причет Наш священный?.. Созданье дивное! Ни времени рука, Ни зависть хищная лаврового венка С певца Пихатия до той поры не сдернет, Пока последний поп в последний раз не ...! И что же! Нет тебя меж нами, милый друг! И даже - верить ли? - ты ныне свой досуг Меж недостойными безумно убиваешь! В купальне без штанов с утра ты заседаешь; Кругом тебя сидят нагие шулера, Пред вами водки штоф, селедка и икра. Вы пьете, плещетесь - и пьете вновь до рвоты. Какие слышатся меж вами анекдоты! Какой у вас идет постыдный разговор! И если временем пускаешься ты в спор, То подкрепляешь речь не доводом ученым, ....................................... Какое зрелище! Но будущность твоя Еще ужаснее! Так, вижу, вижу я: В газетной комнате, за "Северной пчелою", С разбухшим животом, с отвислою губою, В кругу обжорливых и вялых стариков, Тупых политиков и битых игроков, Сидишь ты - то икнешь, то поглядишь сонливо. "Эй, Вася! трубочку!" - проговоришь лениво... И тычет в рот тебе он мокрым янтарем, Не обтерев его пристойно обшлагом. Куря и нюхая, потея и вздыхая, Вечерней...