Поиск по творчеству и критике
Cлово "ROUGE"
Входимость: 2. Размер: 72кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 72кб.
Часть текста: Это ты, Пикар? Пикар . Да, я принес огня. Мариетта . Барыня еще в саду? Пикар (подходя к окну). Да… она прогуливается со своим кузеном. Мариетта . А! Пикар (смотря за окно). Ба! что ты там делаешь? разве можно подрезывать деревья в девять часов, при свете луны? Руже (из сада). Делаю, что нужно… и не прошу мне указывать. Пикар . По крайней мере, отодвинь лестницу. Что ты прислонил ее к самому окошку? Руже . Отодвину, когда будет нужно. Пикар . Какой сердитый человек! Мариетта (входя). Кто? Руже?.. не правда ли?.. О, переменится, когда будет моим мужем! Пикар . Едва ли!.. Вы ничего мне не прикажете? Мариетта . Нет… я сама жду приказаний барыни. Пикар . Она еще и не думает одеваться. А уж нора! В Фонтенбло беспрестанно приезжают кареты с знатными господами, все они разодеты так пышно… там сегодня придворный бал. Мариетта . Маркиза не поедет туда; ей не с кем ехать, маркиз в Париже. Пикар . Я думал, что она поедет с виконтом. Мариетта . О! Маркиза не ездит на балы ни с кем, кроме мужа! Пикар . Стало быть, во мне надобности не будет? Мариетта . Да. Пикар . Поужинаю и лягу спать! Добрый вечер! Мариетта . Прощай! Пикар уходит. Явление 2 Мариетта (одна рассматривает свою работу). Надеюсь, что Руже будет доволен… галстух прелестный… и я сама его шила!.. (Вздыхая.) Мой жених не так хорош собой… но в муже,...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: добрый читатель мой: со мной случилось несчастие. Несчастие, которое ужасно для человека вообще, но для театрального рецензента - всего ужаснее! Горе мне, горе! Я лишился памяти! Да, я потерял ту добрую, честную помощницу, которая так долго верою и правдою служила мне, которая выручала меня в критические минуты моего литературного поприща. Я потерял ее, потерял, когда более всего имел в ней нужду; потерял в самую торжественную минуту ее необычайной деятельности: она ушла от меня в первом часу пополуночи, при выходе из Александринского театра! Добрая, добрая была память. С каким терпением, с какой точностию уловляла она на скрижали свои неуловимые содержания разных комедий, как усердно и добросовестно хранила их в недрах своих до той роковой минуты, когда я, бедный рецензент, в страшных корчах и судорогах брался за перо, чтоб говорить с читателями о театре! Славно мы жили с ней. Возьмусь я за перо, стану читать на афишке заглавия пиес, о которых должен отдавать отчет. Ум мой, самое ленивое создание в свете, сейчас же начнет мне доказывать, что говорить нечего, потому что пиесы слабы, без содержания. Я уже готов его послушаться, готов отделаться общими местами и, может быть, навлечь тем на себя неудовольствие некоторых читателей... "Остановись! - раздается вдруг голос во глубине души моей. - Ум лжет; в такой-то или такой-то пиесе нет идеи, но содержание есть! Слушай, я тебе скажу его!" Память начинает говорить, я писать. И как скоро шло у нас дело, какая мастерица была она приводить всё в ясность. Статья готова; вмиг голова моя становится легче: в памяти моей уже и следа нет того, что она рассказала. Умная была память! Сколько сухих, тощих (по содержанию), плотных, увесистых (по объему) драм, сколько водевилей, переведенных, переделанных, сочиненных, пересочиненных, составленных,...