Поиск по творчеству и критике
Cлово "TERRA"
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Часть текста: к жизненному и житейскому опыту, через который прошел молодой Некрасов. Не переварился так, буквально в семи кипятках, как он, в первые петербургские годы. Один из своих рассказов (собственно, отрывок из романа) он назвал позднее "Петербургские углы". Но он мог бы - только на основе личных воспоминаний - написать и "Петербургские трущобы" похлеще Всеволода Крестовского, так как поскитался по ним, и какое-нибудь "Петербургское дно": пожалуй, и сам Горький не побывал на таком дне, на котором побывал Некрасов. Некрасов - первый наш, может быть за исключением Пушкина, городской поэт, во всяком случае, первый поэт урбанизированного города. "Некрасов, - скажет знаток темы Брюсов, - заплатил щедрую дань городу, запечатлев в своих стихах образ современного ему Петербурга, зарисовав те типы и те сцены, которые видел ежедневно, и его блеск и его мрак. Он сделал это не как фотограф, снимающий на своих пластинках все, что "подвертывается" под аппарат, но как художник-горожанин, сам живущий одной жизнью с современным городом, глубоко понявший его жуткое, магнетическое очарование. После Пушкина Достоевский и Некрасов - первые у нас поэты города..." Ни о какой городской бедности, ни о каком страдании, ни о каком унижении и оскорблении поэт не написал позднее со стороны - через все прошел сам. Был случай, когда он оказался нищее нищих, и нищие ему подали. Впрочем, петербургскую судьбу свою он выбрал сам, и выбрал тем более уверенно, что началась она почти блистательно. Ведь, что ни говори, главная надежда возлагалась - и для молодого поэта просто не могла не возлагаться - на литературу, на стихи. Нужно сказать об одной замечательной особенности Некрасова. Большая и все усиливающаяся замкнутость и...
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Часть текста: школу. Он вырос в большого человека, настолько большого, что, говоря о нем, следует не руководствоваться теорией умолчания; этот характер был вовсе не такой простой и такой обыденный, как это казалось и кажется иным нашим соотечественникам, и судить о нем невозможно по обыкновенной мерке. "Большой практик он был, - говорят о нем, - и стихи иногда хорошие писал, и в карты играл отлично. У него все это вместе" (Передаю это в более мягкой форме, чем говорилось о нем иногда). Как это просто, в самом деле, и как легко бросить камнем в человека? Но если вы вспомните, какую он прошел школу, если вы вспомните, что он не кланялся, не просил, не заискивал, что он искал только независимости и искал исключительно своими силами, что он готов был скорее черт знает над чем трудиться, чем одолжаться даже отцом своим и просить у него помощи, если вы вспомните, как и что ценило тогда общество, как трудно было пролезть вперед на литературном поприще, не сделавшись "покорнейшим", "преданнейшим" слугою, холопом, из которого выжмут весь сок и бросят околевать на чердаке, или на мостовой, или в больнице, подвергая всем унижениям его истлевшую, исстрадавшуюся душу, заставляя ее терпеть незаслуженные муки и биться в бессильной ярости до последнего издыхания, если все это вы представите себе - вы поймете, что должен был чувствовать умный и даровитый человек, чувствовавший в себе силу для борьбы. "Я поклялся не умереть на чердаке, я убивал в себе...